Brudnopis postmodernisty - SAMIZDAT. Część 6.
SAMIZDAT 6. MANIFESTY. ANKIETA
Prequel
Strona tytułowa. Spis treści
Wstęp
Część zasadnicza. Lata 50.-90.
Moje konspiracyjne pendant do samizdatowej narracji
Zakończenie
Bibliografia
Aneks 1. Manifesty
Aneks 2. Ankiety
Aneks 3. Personalia. Próba antologii poezji samizdatu
MANIFESTY
„Голубой бутон”[1]
Что такое „Голубой бутон”?
Голубой - это имеющий цвет ясного неба; светло-синий, лазоревый, лазурный. Это цвет, бывший издавна любимым цветом русского народа. Любить, приголубить, голуба душа, голубка - слова одного корня.
Бутон - это распускающая цветочная почка, то, что будет в скором времени благоухающим цветком, голубым цветком.
Не нами придумано, а давно повелось считать голубой цветок символом истины и высокого искусства. Но дать своему журналу название „Голубой цветок” мы не имели права, так как объединяет тех, кто лишь начинает пробовать свои силы в искусстве, кто еще не владеет истиной, а только хочет стремиться к ней.
Нашему журналу более подходит название „Голубой бутон”, как символ утренней свежести, молодости, роста, светлого искусства и распускающегося прекрасного цветка истины.
Журнал будет выходить раз в месяц. Он должен будет дать то, что необходимо начинающему - стимул к сознательному литературному творчеству и возможность в получении сравнительно большого количества отзывов читателей.
Наша насущная задача - овладеть мастерством. Мы будем бороться с серостью в форме и с пошлостью в содержании. Вот единственные ограничения для творчества, которое во всем остальном должно быть свободно.
Чем меньше мы будем стеснять себя, и чем больше будем искать и пробовать, тем лучше. Не исключена возможгость, что эти пробы иногда будут доходить до абсурда - особенно с точки зрения читателей, и за это нам будет попадать. Но все же быть обруганным лучше, чем хранить спокойное самодовольство и не двигаться, молясь на авторитеты. Как известно, корень учения горек. К тому же, „кто не боится сказать абсурда - часто говорит истину” (К. Эрберг.).
При всем том, мы не будем терять перспективы. „Литература должна возбуждать читателя; прививать ему желание жить празднично, красиво, чисто, учить выдумке” (А. Грин). Поэтому, безусловно, будут поощраться те произведения, которые одинаково прекрасны как по форме, так и по содержанию.
Мы знаем слова А. Блока: „Только о великом стоит думать, только большие задания должен ставить себе писатель; ставить смело, не смущаясь своми личными малыми силами”.
Мы не против этой мысли.
Но все-таки, прежде всего - свобода во всем!
Oт редактора вместо предисловия[2]
Трудно дать четкое объяснение назначению и цели выхода в свет первого, а затем и последующих номеров этого литературного альманаха. Любая социальная ситуация имеет свои сложные морально-этические требования и соответствующие формы их удовлетворения... Трудно также сказать, пустое ли желание ублажить таким способом свое теребящее душу тщеславие или же мы руководствовались… иными, более благородными и дерзкими намерениями. Но факт совершался.
Все мы, авторы, давшие свои сочинения в этот сборник, льстим себя надеждой, что образованная, читающая ново-петербургская публика сумеет должным образом оценить этот смелый шаг, т. е. напечатание и издание данного альманаха по собственному почину, не затрудняя при этом официальные издательства и редакции. Несомненно, что каждый человек имеет полное право свободно высказаться в любой форме, как свободная его, первозданная, непреходящая драгоценнейшая сущность, как позволяет ему его совесть, ... как записано в нашей истинно демократической конституции.
Души и чаяния любого из тех нас, кто носит гордое имя - Человек, тем более важно отдать на суд других людей, ибо в самой этой сущности каждого отдельного индивида заложены бесценные крупицы Логоса!.. Слово - дар, слово - движущее начало, целительный нектар, разящий меч и ... как Феникс вновь и вновь возрождающийся из пепла...
„Община”[3]
Отцы ели кислый виноград,
а у детей на зубах - оскомина.
Иеремия 31. 29
Нам дано жить в роковую эпоху, во время грозных апокалиптических предчувствий и всеобщего идеологического кризиса. Человечество переживает особый период своей истории. На наших глазах происходит закат великого века "позднего Просвещения"[4], окончательно воплотившего свой попечительский порыв в тоталитарные режимы ХХ столетия. Современный глобальный кризис, разламывающий то духовно-историческое пространство, в поле которого и разворачивалась политико-благотворительная патетика Просвещения, привел мир на грань распада. В пламени эпохального пожара испепеляются обветшавшие формы подвигавших на огромные жертвы мироустроительных идеологий и гибнут социальные утопии, а дым этого пожара застилает мировоззренческий горизонт истории мутным потоком.
Идеологические конфликты, как метастазы, разрывают общественные организмы, заставляя народы расплачиваться далеко не призрачной кровью. Несмотря на кризис существующих идеологий, судорожно изыскивается совершенный идеал социального устройства вне обретения подлинных духовных ценностей. И в то время, когда люди жаждут свободы, беспрецедентного развития достигли формы духовного и социального рабства. Вместе с тем люди тяжелым опытом открывают, что свобода, которой так пламенно жаждет воздыхающий мир, взятая в качестве абсолютного принципа, становится разрушением и небытием. Современная цивилизация, поглощая и переламывая все новые и новые нации, создает безликий космос всенациональной жизни. В то же время вспыхивают по-новому острые национальные чувства, возрождается национальное самосознание и возникают активные национальные движения.
Мы стоим на пороге новой эпохи, нового миропонимания и исторически нового сознания. России в этих событиях отведено особое место. Первой она испытала на себе наиболее яростное действие позднепросвещенческой идеологии, охватившей сейчас глобальной стратегией весь мир. Ей же предстоит играть роковую роль в грядущей мировой катастрофе. И под этим эсхатологическим знаком разворачивается русская история.
Причина этой грозной катастрофы - воплощение социалистических утопий Просвещения в плоть современной жизни. Человек Просвещения саркастически отринул Бога и поставил себя на его место. Он осознал себя чуть ли не божественным обладателем абсолютных истин и вместилищем мировой совести. Эта уверенность вдохновила его на просвещение масс и стала источником колоссальной внутренней силы того патерналистического порыва, который стремился рассеять мрак церковно-национальных „предрассудков” светом ослепительной истины единственно научной идеологии. Поскольку эти „предрассудки” были онтологически укоренены в истории, освящены церковью и обладали глубинным жизненным реализмом, то они плохо поддавались просвещенческому преобразованию, и просвещенец в стремлении быть властителем народных дум создал действенные инструменты демагогии, подкрепляя их для большей убедительности ошеломляющим террором. Так позднее просвещенческий мессианизм стал государственной властью. Эта власть стала приносить в жертву идолу прекрасного будущего миллионы своих соотечественников. В то время, когда мир рукоплескал гигантским просветительским усилиям, коснеющие в своей неспособности принять великую спасительную идеологию, орощали кровью зоны Архипелага. Но государственный волюнтаризм не смог заставить людей перестроить сbой внутренний мир по своему образу и не создал новой онтологии, но затмил народное сознание атмосферой страха. Россия замолчала. Рядом с нами живут немые поколения. Они тихо проходят по жизни, унося с собой в могилы задушевный крик.
А над охваченным тревогой миром как атомный гриб встал туманный фантом социализма.
И мы, живущие в тени этих страшных событий, прорываемся из мира социалистических призраков к реальности истории. Отказываясь от приспособленчества, мы решаемся на крайнюю меру - отщепенство, спасая наши души от саморазложения и смерти под священными сводами Церкви.
Но эти трагические события, обрушившиеся на Русскую Православную Церковь беспримерным в истории злом и варварством, основательно потрясли ее здание и наложили тягостную печать на церковный лик. Исключительный духовный опыт, мученичеством и исповедничеством обретенный церковью в ХХ веке и преданный официальному забвению, через память о новомучениках раскрывает свою полноту и встает перед нами мучительным вопрошанием, тревожащим нашу религиозную совесть. Приход в Церковь молодого поколения имеет определяющее значение для судеб русского христианства. Это поколение прикоснулось к кровоточащим ранам Церкви и столкнулось с молчанием плененного клира. И в точках этих соприкосновений напрягается русская религиозная совесть, являя в молитвах и размышлениях новый дух.
Мы верные чада Православной Церкви, и чем больше проникаем мы в смысл Церкви и нашего исторического существования, тем более осознаем нравственную необходимость действовать: способствовать по мере наших сил освобождению Русской Церкви от оскорбительной опеки государства, способствовать высвобождению столь необходимой и уже очевидно себя обнаруживающей строительной энeргии.
Сейчас мы живем в странном мире, разрываясь между внешней незначительностью наших усилий и грандиозностью обетований, рождающей в нас мощь христианского мироощущения. Осознавая свою нeмощь, мы чувствуем, какая великая ответственность ложится на наши плечи в выборе наших путей и воплощении нашей энергии. Избранные из предыдущего поколения сказали свое слово, теперь очередь за нами. Слаб и тих наш голос, но силен голос Того, о Ком мы свидетельствуем. Сложность церковной ситуации определяет тактическую сдержанность наших решений и накладывает особую ответственность на каждый наш шаг в выборе пути. Дерзость же нашей инициативы соответствует нашему религиозному вдохновению, а напряженность условий жизни только укрепляет наше единство.
В этом разделенном мире мы стремимся явить общину как искомое „единство духа в союзе мира” (Еф. 4. 3). Отведя требовательную и жадную до наших душ государственную руку, мы хотим построить миp независимый: способный к творчеству и самозащите; мир полный Любви и Смысла. Отстаивая человеческое достоинство, возвещая надежду отчаявшимся братьям, мы чувствуем, насколько устремление Церкви созвучно глубочайшим устремлениям человеческих сердец.
"Сумма"[5]
Всему свое время. Сегодня - время насаждать и врачевать, время собирить камни...
Скромная цель этого издания - способствовать ориентации в бурной и противоречивой духовной жизни нашей страны, нескромная - искать пути к СИНТЕЗУ. Это стремление и составляет главный содержательный принцип журнала.
Раздел А по замыслу максимально близок к обычным рефаративным журналам, раздел Б - „Точки зрения” - гораздо более свободен по жанру. Редакция будет, по возможности, стремиться к оперативности и полноте охвата Самиздата (хотя бы на уровне названий и оглавлений в разделе В), отчасти имеется в виду реферирование тамиздата, помещение информации о нетривиальной подцензурной литературе, постепенное обсуждение наиболее интересных публикаций предыдущих лет. Возможны перепечатки соответствующих материалов других изданий. Периодичность журнала - 4 номера в год.
Важный технический принцип журнала - лаконичность, редакция разрешает себе производить сокращения (отмечая их знаком /./). Редакция заинтересована в авторефератах и других подходящих материалах. Если при чтении какого-нибудь произведения Вам захотелось откликнуться, поспорить, сделать небольшую выписку - не поленитесь, сделайте, передайте нам. Допускаются любые псевдонимы, отсутствие подписки рассматривается как разрешение свободной обработки поступившего текста.
Р.
От редакции[6]
Журнал „37”, издание которого прекратилось почти год назад, вновь возобновляет свое существование. Однако поскольку задачи, позиция и структура журнала будут в значительной степени отличаться от предыдущего издания, редакция сочла нужным объяснить эти изменения.
По существу, перед нами новый журнал, связанный с предыдущим лишь некоторой преемственностью и самим названием „37”, от которого редакция решила не отказываться.
Прежде всего, в журнале будут отсутствовать традиционные разделы поэзии и прозы, поскольку он ставит своей задачей не отражать реальное художественное творчество, а стимулировать (путем опубликования критических статей, обзоров, рецензий) появление новых произведений, т. е. быть, в сущнисти, не пассивным регистратором, а действенным литературно-критическим органом. К тому же, журнал сознательно отказывается от публикаций, поскольку кроме него в Ленинграде имеется достаточно иных путей для ознакомления читателей с оригинальными художественными произведениями.
Далее, журнал будет состоять из статей, рецензий, обзоров, заметок - как оригинальных, так и переводных. Сферы культуры, которым будет уделено основное внимание, остаются традиционными: литература и искусство (как официальные, так и неофициальные), гуманитарные науки, идеология на всех уровнях, религиозная философия. Однако позиция журнала по отношению к ним существенно изменится.
Редакция стремится к тому, чтобы публикуемые материалы отражали не только конкретные явления как часть культуры, но и их место в культурном целом, т. е. ставит перед собой задачу общекультурной рефлексии. Такая общая установка несет в себе ряд конкретных задач:
- во-первых, выявление тех методологических основ современной русской культуры, которые, оставаясь скрытыми, влияют, тем не менее, на процессы, происходящие в ней;
- во-вторых, критическое сопоставление русской и западной культурных традиций и их взаимодействия;
- в-третьих, ознакомление читателей с классическими образцами и новинками культурной жизни Запада.
Таким образом, основной проблемой, которую ставит перед собой журнал, является вопрос об истине и способах ее маскировки. Подобный вопрос в нынешней ситуации отнюдь не является праздным, поскольку оказывается, что в основе многих культурных феноменов лежит вовсе не то, за что они себя выдают или за что их принимают. Т. е. истина не только сама скрывается от нас и требует усилий по своему отысканию, но ее еще и сознательно скрывают. Совершенно очевидно, что в такой ситуации интеллектуальная честность может стать не только индивидуальным достоинством частного человека, но и достаточно определенной позицией, которой и придерживается наше издание. Это отнюдь не означает, что оно ставит своей целью разоблачение всех и вся. Нас интересуют прежде всего устойчивые тенденции в культуре и, в особенности, в современной русской культуре.
Между тем, современная культурная обстановка в стране до конца не понята, если можно, конечно, говорить о „конце” с точки зрения ее современников. Культура 30-50-х годов была предельно идеологизирована: требовалось недвусмысленное методологическое обоснование официальной идеологией для любого произведения искусства, науки или литературы. Однако с середины 50-х годов очень многое переменилось, на арене культурной жизни появились многие течения, никак не связанные с официальной идеологией. Этот факт часто недооценивается оппозицией (конечно, не всей и не всегда), которая спорит во многом со „сталинской” Россией, проецируя ее в настоящее. Такая подмена понятий меньше всего способствует пониманию происходящих событий.
Сейчас уже очевидно, что любой автор, живущий в России, может не основываться на официальной идеологии, но вместе с тем он не может открыто основываться ни на чем другом, не рискуя подвергнуться самым различным формам давления: от служебных неприятностей до судебного преследования.
Естественно, что в такой ситуации уровень аргументированности, обоснованности, выявленности авторских позиций оказывается чрезвычайно низким (если он есть вообще), во всем царят лишь частные мнения. Постоянно происходит искажение и замалчивание реальных истоков культурных явлений русской жизни. Многие авторы - особенно официальные - вообще скрывают свои методологические предпосылки в случае, если у них имеются расхождения с официальной идеологией. У других эти предпосылки, будучи даже выявленными, представляют собой чудовищно эклектические соединения, и для того, чтобы разобраться в них, требуется немало усилий. Работу в этом направлении редакция мыслит одной из своих насущных задач.
Сегодняшняя русская культура ориентирована - как это и было последние триста лет - на Запад, однако каким образом - остается во многом неясным. Следует отменить, что зарубежные русские издания мало способствуют решению этого вопроса, поскольку углубленному изучению западной культурной традиции и русской культурной жизни уделяется в них чрезвычайно мало места. Достаточно сказать, что ни в одном из них нет раздела, посвященного книгам, выходящим в СССР, равно как и обзора работ на иностранных языках, выходящих на Западе и касающихся этих областей. Статьи на эти темы появляются также доводьно редко.
Таким образом, проблематика нашего журнала достаточно обширна, чтобы привлечь внимание читателей с самыми раздичными вкусами и убеждениями. Мы надеемся, что журнал будет способствовать решению многих спорных и важных вопросов современной культурной жизни, не пересекаясь с направлениями других изданий и, в то же время, сотрудничая с ними в общем деле осмысления и построения культуры.
РЕДАКЦИЯ ЖУРНАЛА „37”
От автора[7]
Как между двумя полюсами с разными знаками возникает электрическая искра, так между двумя крайними человеческими состояниями - отчаянием и надеждой - из ничего, из „жерла вечности”, как слабые токи земного тепла, являются стихи. В сущности, через них и лежит путь к надежде.
В любом собрании лирики любопытно доискаться черт автора, опознать его литературных родичей, хотя бы тонким контуром прочертить карту путешествий во времени.
В этом сборнике - стихи из шести книг, составленных когда-то автором для себя. В шесть книг собиралось написанное с 60-х годов до настоящего времени. И до выхода в свет этой книги появлялись мои стихи в печати. Удивительное наше время и здесь не удержалось от усмешки, или, если хотите, мир предстает в своей многомерности даже в перечне публикаций: „Нева”, „Вестник РСХД”, Литературное приложение к „Русской мысли”, „Ленинградский рабочий”, „Гумилевские чтения”, „Стрелец”, „37”, „Часы”, „Северная почта”, „Острова”, переводы из армянской поэзии (Паруйр Севак и Сиаманто), вышедшие в издательстве „Советакан грох”.
На склоне дней язвительный Вяземский горько шутил в предвкушении издания своих сочинений: „Вероятно, никто более меня не удивится появлению в печати собрания всего написанного мною...”
Может быть, так и должно встречать обнородование и публичное представление ушедших мгновений земной нашей жизни.
11 июня 1990 года Тамара Буковская
[1] Cyt. wg: Самиздат (По материалам конференции „30 лет независимой печати. 1950-1980 годы”. Санкт-Петербург, 25-27 апреля 1992 г. Редакторы-составители: В. Долинин, Б. Иванов. Санкт-Петербург 1993, s. 130-131. Niestety nie podano żadnych danych o numerze, z którego przytoczono ten artykuł wstępny.
[2] Cyt. wg: ibid., s. 131. Jest to wstęp do almanachu „Fioretti”, który pod red. Aleksandra Czurilina ujrzał światło dzienne w kwietniu 1965 r.
[3] Cyt. wg: ibid., s. 132-134.
[4] Określenie Aleksandra Sołżenicyna.
[5] Cyt. wg: ibid., s. 134-135. Jest to artykuł wstępny z numeru pierwszego (1979). „R” pod tekstem jest skrótem od słowa „Redakcja”.
[6] „37”. Главный редактор В. Кривулин. Ленинград-Москва 1980, с. 3-5.
[7] Т. Буковская, От автора [w:] Т. Буковская, Отчаяние и надежда, Ленинград 1991, с. 3.
ANKIETA
Вроцлав, 17 июня 2003 г.
prof. dr hab. Tadeusz Klimowicz
Instytut Filologii Słowiańskiej
Uniwersytet Wrocławski
ul. Pocztowa 9
50-140 Wrocław
Polska / Польша
tel.: (0-71) 375-45-45
e-mail: tadeusz.klimowicz@gazeta.pl
Уважаемая Госпожа!
Уважаемый Господин!
Я историк русской литературы (автор м. пр. изданного на польском языке Путеводителя по современной русской литературе и ее окрестностям) и в настоящее время собираю материалы для книги
Литературный ленинградский самиздат
(50-90-е гг.)
У меня огромная к Вам просьба: будьте добры и заполните опросный лист. Я буду Вам очень признательный за любые информации касающиеся этой темы и, главным образом, за архивные материалы (напр. рукописи, фотографии, журналы), которые сразу же верну.
С уважением
/ проф. Тадеуш Климович/
ОПРОСНЫЙ ЛИСТ
1. Фамилия, имя, отчество: ....................................................................................
.............................................................................................................................................
2. Литературный псевдоним: ..............................................................................................................................................
.............................................................................................................................................
3. Год и место рождения: ........................................................................................
.............................................................................................................................................
4. Автобиография.
5. Библиография произведений опубликованных в самиздате (поэзия, проза, драмы, эссе).
6. Другие информации и замечания.
------------------------------------------------------------------
1. Фамилия, имя, отчество:
МИШИНА ТАМАРА СИМОНОВНА
2. Литературный псевдоним: Тамара Буковская
3. Год и место рождения: 1947, Санкт-Петербург (Ленинград)
4. Автобиография.
Родилась я в 1947 г., через полтора года после окончания войны. Через несколько лет отец мой едва не был расстрелян по Ленинградскому делу. До 7 лет в Питере бывала мало - ездили по всей стране. Училась в школе на Крюковом канале, где преподавали старые бесстужевки. Лет с 13 - литература стала важнее прочего. „Дворец пионеров” - его литературный клуб, куда ходили и В. Кривулин, и С. Стратановский, и В. Топоров, и Евг. Вензель, затем Малая Садовая, дружба с Вл. Эрлем, Ал. Мироновым, Анд. Гайворонским - это начало „литературной жизни”. 1969 г. - СПб. университет, филологический факультет, работа в Университетской б-ке, издательстве, экскурсионном бюро, Музее А. С. Пушкина, где застряла до сего дня. Литература - дело живое и трепетная любовь к ней - вживую. В живую - занятия у Татьяны Григорьевны Гнедич и Глеба Сергеевича Семенова.
(июнь 1998 г.)
5. Библиография произведений опубликованных в самиздате (поэзия, проза, драмы, эссе).
Публикации в самиздате - сб. Фиоретти, перепечатанный позднее изд. „Посев” (1964), затем: Лепта, Острова, „37”, „Часы”, в журнале „Северная почта” - стихи и литературно-критические статьи (о творчестве В. Уфлянда, о стихах Вл. Набокова). В самиздате - 5 сборников, один из которых Terrorpraesentis послужил поводом для открытия отдельного дела в КГБ. Стихи опубликованы в таких изданиях как: Голубая лагуна (К. Кузьминского), антологии Поздние петербуржцы, Самиздат века, антологии Женская лирическая поэзия ХХ века (изд. Фишера, Штутгардт 1995), „В Петербурге мы сойдемся снова...” (Штутгардт 1997). Автор трех опубликованных в России книг: Отчаяние и надежда, Re-Re (поэтический комментарий к произведениям В. Мишина), и совместно с немецким поэтом Кай Боровскийм стихи и переводы. Еще одна книга: Джакомерон - 18 стихотворений о Джакомо Казанове с иллюстрациями Валерия Мишина. Вышла в количестве 25 экз. в изд. „Редкая книга”.
6. Другие информации и замечания.
1. Фамилия, имя, отчество:
ИГНАТОВА ЕЛЕНА АЛЕКСЕЕВНА
2. Литературный псевдоним:
3. Год и место рождения: 1947, Ленинград
4. Автобиография.
Я родилась в 1947 году в Ленинграде. В городе, наполовину опустевшем после блокады, позволили поселяться новым людям, и мои родители приехали сюда из деревни из-под Смоленска. Мама - врач, отец - бывший моряк, рабочий. Было голодно, карточная система и родители отправили меня в смоленскую деревню, к бабушке с дедушкой, где как-нибудь был огород, корова... Первые годы, прожитые там, остались в памяти как самые счастливые. Горожанка в первом поколении, я испытываю ностальгию по деревенской жизни, свободе ее и простору, земле.
В Ленинграде в 1965 году я закончила школу и поступила на русское отделение филологического факультета ЛГУ. Наше отрочество пришлось на последние годы „оттепели” и ее воздуха, которого мы успели глотнуть, пафоса гражданственности, боли и чести хватило на то, чтобы выстоять в последующие десятилетия. Мне трудно принять определение „эпоха застоя”, потому что на это время пришлась юность и зрелость нашего поколения. Для меня в душевном и духовном опыте прошедшего было движение, а не „застой”. Правда, в последние годы все чаще появлялось чувство, что нас затирает льдами, труднее становилось дышать. Литературные судьбы у меня и моих друзей складывалась примерно одинаково, точнее „не складывалась”. Мне, правда, повезло больше многих: с середины 70-х годов меня стали регулярно публиковать в „там-издате”, за границей. Стихи появлялись практически во всех эмигрантских журналах, переводились на немецкий, английский, шведский, сербский... Первая книга Стихи о причастности вышла в 1976 году в Париже. Точного количества публикаций я не знаю, известия о них получала случайно, несколько раз встречала статьи о моих стихах, видела югославское издание Истории советской литературы, где были лестные слова и обо мне. Публикации в эмигрантских изданиях, репутация „диссидентского” поэта были связаны с известными тревогами, иногда беспокойством за свою судьбу, но выводили из изоляции, и я благодарна им. Впрочем, изоляции литературной благодаря „самиздату”, пожалуй, не было. В этом году наконец выйдет книжка стихов в Ленинграде. Она мала, включена в „кассету” книжек „молодых” авторов, с небольшим тиражом, и судя по всему ей суждено попасть в столь обширный у нас разряд „дефицита”. Литературный труд никогда ни в малейшей степени не был для меня источником заработка, поэтому после окончания университета я служила учителем, экскурсоводом, преподовала в университете. Последние годы работаю в кино: занимаюсь дубляжом иностранных фильмов, пишу сценарии. Сейчас мне предложили писать сценарий документального фильма об Анне Ахматовой, это очень интересно... Но самое счастливое состояние - заниматься своим природным делом: прозой, стихами, критическими статьями...
(10 августа 1988 г.)
5. Библиография произведений опубликованных в самиздате (поэзия, проза, драмы, эссе).
6. Другие информации и замечания.
1. Фамилия, имя, отчество:
КРИВУЛИН ВИКТОР БОРИСОВИЧ
2. Литературный псевдоним:
3. Год и место рождения: 1944, пос. Кадиевка Краснодонской обл. [†2001]
4. Автобиография.
Родился... в поселке Кадиевка под Краснодоном, прославленным А. Фадеевым в его Молодой гвардии. В это время мой отец был военным комендантом Краснодона и по долгу службы вынуждкн был общаться со знаменитым писателем, собиравшим материалы для романа. В 1947 году мои родители вернулись в Ленинград, хотя после того, как они пережили блокаду, с Питером у них были связаны самые мрачные впечатления, и, если бы не моя болезнь, вряд ли бы отец мой после своей демобилизации согласился вновь поселиться в огромной, перенаселенной, запущенной коммуналке на углу Большого проспекта Петроградской стороны и тогда еще Гребецкой (теперь Пионерской). Там и прошло мое детство - в вечно холодном эркере в углу необъятной 40-метровой комнаты с шестью гигантскими окнами. В 1961 году я - безо всякого блеска и даже получивши освобождение от выпускных экзаменов (якобы в связи с нервным состоянием) - окончил бывшую Первую Санкт-Петербургскую гимназию (в послевоенное время - школу № 79). Уже тогда я писал стихи, все остальное интересовало меня гораздо меньше. В атмосфере всеобщего повышенного интереса к поэзии стихописание представлялось мне единственным достойным человека занятием. В 1960 г. я познакомился с Анной Ахматовой, с которой регулярно общался до ее смерти[1].
5. Библиография произведений опубликованных в самиздате (поэзия, проза, драмы, эссе).
6. Другие информации и замечания.
1. Фамилия, имя, отчество:
СТРАТАНОВСКИЙ СЕРГЕЙ ГЕОРГИЕВИЧ
2. Литературный псевдоним: В „Обводном канале” под псевдонимом Н. Голубев
3. Год и место рождения: 1944, Ленинград
4. Автобиография.
5. Библиография произведений опубликованных в самиздате (поэзия, проза, драмы, эссе).
6. Другие информации и замечания.
Всего журнала „Обводный журнал” вышло 19 номеров, но последние издавались К. Бутыриным без моего участия.
1. Фамилия, имя, отчество:
ШНЕЙДЕРМАН ЭДУАРД МОИСЕЕВИЧ
2. Литературный псевдоним: Эдуард Мансуров (журн. „Часы”), 2-й псевдоним пока не раскрываю (стихи)
3. Год и место рождения: 1936, Ленинград [†2012]
4. Автобиография.
Род. 20 марта 1936 г. в Ленинграде.
С августа 1941 по август 1944 г. находился в эвакуации в г. Чкалове (Оренбурге). Летом 1942 в р-не Невской Дубровки погиб мой отец, командир танка.
Вернувшись, я учился в средней и музыкальной (скрипка) школах (1944-1947). Затем был принят (видимо, что-то обещал) в школу-десятилетку при Лен. консерватории. Но страсть к чтению отодвинула музыку на второй план (позже вернулся к ней, пытался даже сочинять, играл в самодеятельном симфонич. оркестре). Доучился в 6-7 классах обычной школы и поступил, особой страсти к кино не испытывая, просто чтобы поскорей получить специальность и начать помогать маме, в Лен. кинотехникум (1951-1955). Окончив, сразу „загремел” в армию - войска „Осназ”, радиоперехват. После учебного батальона под Ленинградом был отправлен на о. Сахалин (Южный), о чем вспоминаю с удовольствием: медленное месячное путешествие туда через всю страну, экзотическая природа, участие в ансамблях (правда, эстрадных; скрипку взял с собой). Здесь выпустил, вместе с Е. Павловым и О. Канахиным, рукописный журнал „Зов” (весна 1957).
Демобилизовавшись (осень 1957), работал: фрезировщиком на заводе (2 года), грузчиком на военном складе (11/2). В дальнейшем: литсекретарем у проф. Б. Я. Бухштаба, в книжных магазинах - в отд. „Книга - почтой” и товароведом в „Старой книге”, литредактором, библиографом; архивистом - 11 лет в ЛГАЛИ (ныне: ЦГАЛИ Спб) и др. архивах.
Стихи начал писать в детстве, всерьез - с 1959-1960 г. В 1960 поступил на вечернее отд. филфака ЛГУ (ок. в 1965). Здесь, вместе с сокурсниками К. Горевым и Л. Михайловым, выпускал (самиздатский) журнал „Оптима” (№№1-6; 1960-1962, тир. - до 8 экз.).
Наша маленькая литгруппа устраивала, кроме того, выступлеия. С 1960 г. несколько лет посещал ЛИТО „Нарвская застава”, одно из крупнейших в городе. С 1961 г. много выступал - в институтах, инстит. общежитиях, поэтических кафе и т. д., чаще всего - с А. Моревым, К. Кузьминским, Н. Рубцовым, Г. Горбовским и мн. др.
В 1963 - выпустил первый маш. сб. Шáбаш (8 экз.).
С 2-й пол. 60-х время от времени надолго отвлекался от самиздатского рода деятельности - выполнял большие литературоведческие работы для „Библиотеки поэта”, где с 1968 по 1997 г. выпустил 7 книг.
В 1975 участвовал в антологии Лепта, входил в редгруппу.
Весной 1981 вошел в „Клуб-81”, участововал в переговорах о его легализации с сотрудниками КГБ и руководстовом ЛОСП; позже входил в правление Клуба.
В 1981-1982, вместе со Св. Востоковой, В. Долининым, Ю. Колкером, составил антологию неофициальной поэзии Ленинграда Острова (80 авторов, стихи с 1949 по 1980 г., тир. не менее 30 маш. экз.). В настоящее время подготовил, при участии Долинина, 2-е, переработ. издание антологии.
В тамиздате начал публиковаться в 1978 г. (около 40 стих-ий и 2 поэмы; публикаций, впрочем, сравнительно немного, 9-10).
Кроме того, вместе с женой-скульптуром Любой Добашиной создал в 1975 г. художественное объединение „Группа восьми” („Лестница”; С. Белый, В. Долгополов, Л. Добашкина, А. Гролов, А. Заславский, Н. Кошельков, В. Мишин, Л. Ланец). Группа была создана наперекор Союзу художников, и первую официальную выставку удалось устроить лишь в 1988 г. Кстати, в мастерской Л. Добашиной устраивались неофициальные выставки, поэтические вечера и дважды (в нач. 80-х) - вручание лит. премий им. Андрея Белого, учрежденных „Клубом-81”.
(25 июня 1998 г.)
5. Библиография произведений опубликованных в самиздате (поэзия, проза, драмы, эссе).
Журналы: „Зов”[2] (Сахалин, 1957 - стихи, статья, рассказ), „Оптима” (№№1-6, 1960-1962 - стихи и др. материалы), „Часы” (№12, 1978 - стихи; №28, 1981 - стихи; №29, 1981 - статья Авангард глазами зрителей; №33, 1982 - статья - История выставки, которая состоялась лишь на бумаге; №41, 1983 - статья „Это слово, в штольне затихшее - я...”; №49, 1984 - статья Слово и слава поэта: О Николае Рубцове и его стихах; №51, 1984 - статья Слово...; №56, 1986 - стихи, письма М. Г. [Мириам Гамбурд]; №60, 1987 - письма ККК[узьминского]; №65, 1987 - стихи), „Обводный канал” (№8, 1985 - стихи), „Красный щедринец” (1986, №1 - стихи).
Антологии: Лепта, Ленинград 1975 (стихи); Острова, Ленинград 1982 (стихи).
Сб. Венок другу: Стихи Александру Мореву, Ленинград 1981 (стихотворение).
6. Другие информации и замечания.
1. Фамилия, имя, отчество:
ГАВРИЛЬЧИК ВЛАДЛЕН ВАСИЛЬЕВИЧ
2. Литературный псевдоним:
3. Год и место рождения: 1929, ТЕРМЕЗ (УЗБЕКИСТАН) / (†2017)
4. Автобиография.
ГАВРИЛЬЧИК ВЛАДЛЕН ВАСИЛЬЕВИЧ – родился 27 ноября 1929 года в г. Термезе Узбекской ССР в семье командира-пограничника[3]. Окончил Ташкентское Суворовское военное училище. Затем Ленинградское пограничное высшее военно-морское училище, получив диплом вахтенного офицера и звание лейтенанта. Служил на кораблях тихоокеанского пограничного флота. В 1955 году уволился в запас и стал жить в Ленинграде, где начал работать в конструкторском бюро специалистом по электронавигационным приборам. В 1960 году взялся за рисование как художник-любитель и стал сочинять стихи. В 1970 году отказался от инженерной карьеры с тем, чтобы полностью посвятить себя любимому искусству. Для сохранения творческой независимости зарабатывал себе на хлеб и краски, работая шкипером баржи, проводником почтового вагона, телеграфистом в газете, сторожем, кочегаром и т. д. Ныне пенсионер.
В своем творчестве не делал никаких попыток сотрудничества с официальной культурой. В литературе считает себя последователем русских футуристов, в особенности Велимира Хлебникова. Написал около ста стихотворений, составляющих циклы – Изделия духа, Питейное дело, Галантерейный цех, Педиарий. Сочинил пьесы – Поэт и Царь, Гаденыш, Доктор Фосген, или Смертьптички, поэму Геройское, а также произведения в прозе – Порнографическая поэма, Под флагом капитана Шнапса, Дастан о Магомае, Генерал Твердыня и несколько рассказов.
Свои живописные произведения впервые выставил в 1974 году на первой выставке ленинградских художников-нонконформистов и выставлялся во многих последующих выставках неофициального искусства в Ленинграде.
5. Библиография произведений опубликованных в самиздате (поэзия, проза, драмы, эссе).
6. Другие информации и замечания.
1. Фамилия, имя, отчество:
ЛИФШИЦ ЛЕВ ВЛАДИМИРОВИЧ
2. Литературный псевдоним: ЛЕВ ЛОСЕВ
3. Год и место рождения: 1937, ЛЕНИНГРАД / (†2009)
4. Автобиография.
Я родился (в 1937 году) и вырос в Ленинграде, закончил отделение журналистики филологического факультета ЛГУ[4]. Недолго поработал в газете на севере Сахалина, а потом, с 1962 до 1975 года, редактором в детском журнале «Костер». Писал пьесы для кукольного театра, стихи для детей и тому подобное. Чтобы нас не путали, мой отец, известный детский писатель и поэт Владимир Лифшиц, придумал мне псевдоним «Лосев». После переезда в Америку в 1976 году я сделал бывший псевдоним своим паспортным именем (Lev Lifschutz Loseff).
В США я работал наборщиком-корректором в издательстве «Ардис», закончил аспирантуру Мичиганского университета и с 1979 года преподаю русскую литературу в Дартмутском колледже на севере Новой Англии. Написал книгу об эзоповом языке в советской литературе и много статей, главным образом о русской поэзии.
Лирические стихи я писал в студенческие годы, но сомневался в их самостоятельности и бросил. Начал писать снова, неожиданно для себя, в 1974 году, а с 1979 года печатать, сначала в эмигрантских изданиях, а с 1988 года и в России.
5. Библиография произведений опубликованных в самиздате (поэзия, проза, драмы, эссе).
6. Другие информации и замечания.
[1] Wiktora Kriwulina poznałem w 1996 r. (wcześniej, w 1987 r., uczestniczyłem w zorganizowanym przez niego wieczorze autorskim Bachyta Kienżejewa i Michaiła Giendielewa). W czasie kolejnych spotkań (wrzesień 1996, maj 1997, czerwiec i wrzesień 1998) nagrałem jego wersję dziejów samizdatu leningradzkiego, ale nigdy - niestety - nie udało mi się go zmobilizować do wypełnienia formularza ankiety. Stąd też fragmenty autobiografii cytuję za: Г. Филиппов, Кривулин Виктор Борисович [w:] Русские писатели. ХХ век. Биобиблиографический словарь в двух частях, под ред. Н. Скатова, ч. 1, Москва 1998, с. 682.
[2] E. Sznejderman przechowuje egzemplarz „Zowu”. Naiwnie sądziłem (zapowiedziano przecież „pismo samizdatowskie”), że znalazły się tam teksty, które świadczyłyby o opozycyjnych nastrojach w Armii Sowieckiej w końcu lat 50. Rzeczywistość, jak zawsze, okazała się trywialna: kilku żołnierzy, odbywających służbę wojskową z dala od cywilizacji (wyspa Sachalin), z nudów zajęło się działalnością artystyczną. Jeden z nich uznał, że jest prozaikiem i poetą, drugi odkrył w sobie talent malarza. Kolegów miał o tym przekonać „Zow” przygotowany na kilku czy kilkunastu kartkach brystolu. O poziomie - tego utrzymanego w poetyce marnych gazetek ściennych „czasopisma” - lepiej nie wspominać (kiczowate ilustracje, odpustowe rymy, odrobina koszarowego humoru). Dla autora większości tekstów, E. Sznejdermana, te kartki mają wartość Proustowskich magdalenek, są sentymentalną podróżą do krainy młodości. Dla dziejów samizdatu (politycznego czy literackiego) nie mają żadnego znaczenia.
[3] Autobiografię Władlena Gawrilczika przytaczam za książką: В. Гаврильчик, Изделия духа, Санкт-Петербург 1995, с. 132. Piękne imię poety zostało utworzone od słów: Władimir Lenin.
[4] Nie udało mi się dotrzeć z ankietą do L. Łosiewa. Powód był banalny - ten poeta i eseista od 1976 roku mieszkał w USA. Autobiografię przytaczam za książką: Л. Лосев, Собранное. Стихи. Проза, Екатеринбург 2000.
Komentarze
Prześlij komentarz