Zinowij Zinik

Зиновий Зиник. Обложка романа The Mushroom Picker. London, 1987. Русское название романа – "Руссофобка и фунгофил" (1986)

Fragment rozmowy "znakomitego" [obecność cudzysłowu wyjaśnia niżej cytat] pisarza rosyjskiego Zinowija Zinika (wyemigrował w latach 70. do Izraela, skąd przeniósł się do Wielkiej Brytanii) z Igorem Pomierancewem. 

Radio Swoboda, 19 grudnia 2022 r.

https://www.svoboda.org/a/znamenityy-no-neizvestnyy-zinoviy-zinik-kak-britanskiy-pisatelj-/32181204.html 

//////////

Зиновий Зиник: Вы сказали, что я хорошо известен в России. Я очень благодарен этой новости. Я на самом деле этого не чувствую, но понимаю, потому что мы из одного литературного круга или одного литературного статуса. Вы имеете в виду, что есть круг довольно значительных литераторов, поэтов, прозаиков, эссеистов, которые хорошо знают мою прозу и хорошо к моим сочинениям относятся. Боюсь, что приблизительно то же самое можно сказать и о моем британском статусе. Есть такая замечательная пьеса прозаика Уильяма Сарояна, которого переводили в России в 60-е годы, она называется The Time of Your Life.

Это такая пьеса импровизированная, видимо, как и все у него, довольно автобиографичная. И там есть персонаж писатель, который вроде бы очень похож на Сарояна. Все дело происходит в каком-то баре американском, где сидят бездельники, неудачники, алкоголики. Девица подходит к этому персонажу и спрашивает:

– А вы кто?

– Вот, я пишу…

– А! Так вы писатель! А какой вы писатель?

А он отвечает гениальной фразой:

– I am famous but completely unknown. Я страшно знаменит, но совершенно неизвестен.

Прожив в Англии 47 лет, я понимаю, что он имел в виду. Поскольку у меня один роман был по-настоящему коммерчески успешный, в русском оригинале он назывался "Руссофобка и фунгофил", а по-английски – The Mushroom Picker ("Собиратель грибов"), этот роман был куплен британским телевидением, был из него сделан драматический фильм в трех частях, и от этого пошло много денег. И в тот момент, в середине 90-х годов, меня знала, можно сказать, каждая собака, но не все читали. Так вот, у меня появилось имя, появились масса знакомых в разных кругах, в разных издательствах. И когда я жаловался кому-нибудь на свою литературную судьбу, мне люди говорили: ну, у тебя же есть имя. Так вот, я понял, что я знаменитый, но совершенно неизвестный. Это значит, что у тебя есть имя, но тебя мало кто читает. А читает такой же малый круг людей, какой меня читает в России.

Я думаю, что по масштабам это, конечно же, несравнимо, потому что Россия это большая страна с очень маленькой литературой. Это маленькая и довольно молодая литература, она существует меньше, чем три столетия, в то время как в Англии – полтысячи лет, как минимум, на языке, который до сих пор можно прочесть, со словарем иногда, но это тот же английский. Поэтому здесь этих малых групп очень много. Иногда писатель такого маленького масштаба как я, пробивается в какую-то общенациональную известность, когда твоя книжка вдруг появляется в каких-нибудь магазинах газетных магнатов, как WH Smith, где продается все, что угодно, от писчебумажных принадлежностей до конфет, и если там продают твою книгу, значит коммерчески ты достиг чего-то.

Игорь Померанцев: Значит, вы конфета.

Зиновий Зиник: Да, почти шоколад. Но слава длится очень короткое время, нет такой вещи, как постоянная слава. Это надо понять. Только в России, а в советской России уж тем более, можно написать какую-нибудь одну книгу, и потом всю жизнь просидеть как знаменитый писатель, никому не известный, в баре Центрального Дома литераторов. В Великобритании подобное невозможно, тебя забывают буквально. Я не думаю, что если спросить образованного человека на улице, читал ли он Мартина Эмиса, с которым я был знаком, Салмана Рушди, с которым я встречался… Он опять известен, потому что его чуть не подстрелили на смерть, опять он на первых страницах газет, но ведь эти первые страницы газет выбрасывают, сегодня на первой странице газеты одно имя, а на следующий день – другое имя, а о предыдущем имени очень часто не вспоминают.

Игорь Померанцев: Зиновий, рядом с вашим дом есть уютный паб, он назван в честь какого-то писателя 18-го или 19-го века, мы с вами там бывали, мы там даже записывали интервью для рубрики "Красное сухое". Вот представим себе, что вы завсегдатай этого паба, вы заходите туда, и на вопрос "чем вы занимаетесь?", вы можете сказать: я – писатель?

Зиновий Зиник в Клубе Colony Room

Зиновий Зиник: Это неприлично. Это – навязывать свою известность. Во-первых, это очень опасно. Ты скажешь, что ты писатель, и тут же тебя спросят: "Да? А что вы, собственно говоря, написали?" Вот лежат мои английские книжки, я написал книгу "Похитители истории" – History Thieves, – история более или менее нон-фикшн, автобиографическая. С другой стороны, у меня есть сборник рассказов, тоже по-английски, "Осторожно, двери закрываются". А вот роман, часть которого происходит в этом пабе под названием "Сэр Ричард Стил", называется Sounds Familiar, "Звучит знакомо". В ответ человек посмотрит на тебя: "Да, я постараюсь эти книги найти". Две из них еще доступны в магазинах, но не на полке, это надо поискать или спросить продавца. Короче говоря, лучше не называть себя писателем.

I ja, i wszyscy piszący - z zachowaniem wszelkich proporcji - podzielamy ból autora Grzybowstąpienia (polski przekład Wiesławy Karaczewskiej, Warszawa 1994).