Заключение II. Лирическое

[в кн.:] Т. Климович, Тайны великих, перевод А. В. Бабанова, Москва 2015.

/

Tадеуш Климович

/

Заключение II /

Лирическое

/ 

С Поэтом и его Женой мы сидели за столом. Я не помню, то ли это было в комнате их прежней квартиры на Васильевском острове, то ли в кухне нынешней на Петроградской стороне. Но помню, что мы сидели за столом, пили теплую водку и запивали ее холодным луковым супом. Мы разговаривали о только что убитой Галине Старовойтовой. Поэту суп не нравился. Он отодвинул тарелку, закурил папиросу и начал рассказывать о вкусе настоящего лукового супа, который он ел когда-то в Париже в обществе Кузьминского и, кажется, Шемякина. Жене парижские истории, которые она слышала наверняка не в первый раз, явно приелись. А может быть вызывали нехорошие ассоциации. Она сменила тему, и совершенно неожиданно к полному прозы запаху алкоголя, лука и табака добавился поэтичный аромат ее воспоминаний:

 

Когда-то давно [но не «Когда-то давным-давно…» – Т.К.] в Ленинграде проходил поэтический конкурс. Он читал свой верлибр, я сидела в жюри. Он стал лауреатом, я его сердечно поздравила. Взволнованный, он пригласил меня в кафе, я, покоренная его талантом, согласилась. Несколько позже я еще раз сказала «Да», и так с тех пор мы вместе. Мы много пишем, много публикуем (это наш единственный источник средств к существованию), и у нас много кошек. Иногда мы счастливы, иногда ссоримся. Я у него пятая жена, я знаю всех своих предшественниц, и поэтому я хочу умереть раньше его, потому что не могу себе представить встречу пяти вдов у гроба.

 

Поэт умер в 2001 году. О его смерти я узнал через несколько недель. Когда я встретился с Вдовой, мне не хватило смелости, чтобы спросить, все ли предшественницы были на похоронах.

Но тогда, за тем столом, я на момент почувствовал себя медиумом. Вне времени и пространства.

Это я у Черой Речки зарядил пистолет Дантеса, а потом останавливал кровь, лившуюся из раны Пушкина, и укладывал его в сани.

Это я во время очередных приступов Достоевского вкладывал палочку ему в рот.

Это ясидел в вагоне рядом с Толстым, едущим на станцию Смерть.

Это я с Чеховым и Буниным ждал до утра возвращения Ольги Книппер.

Это я вдыхал кокаин с Брюсовым.

Это я с Блоком ожидал пришествия Прекрасной Дамы.

Это я в ленинградской гостинице срезал веревку с телом повесившегося Есенина.

Это я смотрел на разрастающееся кровавое пятно на рубашке Маяковского.

Это я был аптекарем, продававшим морфин Булгакову.

Это я принес Мандельштаму известие о смерти Ольги Ваксель.

Это я вбил в стену гвоздь, который высмотрела Цветаева.

Это я рассматривал рентгенограмму Пастернака.

Это я бегал с Бродским за водкой для Ахматовой.

Это я подавал все новые стаканы «бормотухи» Рубцову, а потом делился с ним валидолом.

Это я сказал Высоцкому: «Познакомьтесь: это Марина Влади».

Это я укладывал кабели с Веничкой Ерофеевым.

Это я дал прикурить Поэту, который умрет от рака легких.

Это я… 

Я только медиум. Гиена, заглядывающая через замочные скважины в писательские спальни, копающаяся в их частной жизни, вскрывающая письма, читающая через плечо дневники, прислушивающаяся к шепоту признаний и крикам расставаний.

Тогда я забываю обо всех премудростях структуралистов[*].

---

[*]      Благодарю всех первых читателей моей книги: г-жу проф. Кристину Галон-Курэк (Вроцлавский ун-т), г-жу проф. Милицу Якубец-Семкув (Вроцлавский ун-т) и г-на проф. Петра Наста (Силезский ун-т). Благодарю рецензента г-на проф. Юзефа Смогу (Педагогическая академия в Кракове), ценным замечаниям которого я так многим обязан. Особые благодарности приношу замечательному переводчику к.ф.н. доц. Андрею Владимировичу Бабанову (Кафедра славянской филологии СПГУ).